Cвисающие бока женщин и мужчин выглядят для меня красиво, приобретают образ. Уставшие после смены на рыбном заводе дамочки необычайно выразительны, они судорожно красят свой рот лиловой помадой перед входом в душную, липкую маршрутку. Со временем даже клетчатая рубашка Паши Гудимова  стала мне понятна и хороша. Быть художником очень интересно. Всё вокруг превращается в арт.

Я склонна к плохому. У меня есть пороки, от которых я тщательно себя берегу. Я сдерживаюсь в алкоголе. Регулярно смотрю байопики про актрис и певиц-алкоголичек. Вот, например, в детстве мне нравилась советская актриса, Екатерина Васильева. Сейчас она всеполностью посвящена церкви. А средняя полоса жизни прошла в разгуле и за бутылкой. Я склонна к определенному типу мужчин “bad boys”, если моих бывших парней поставить сейчас в одну шеренгу, будет казаться, что они братья. Ряд десктруктивно-девиантных практик следует за мной, но я пытаюсь держать его в узде. Я ухожу от них в творчество. Творчество исповедальное и жизнеутверждающее.

Путь развития у каждого художника свой. Например, одна моя талантливая знакомая предпочла светскому искусству написание икон. Я ее очень поддерживаю в этом. Большой и светлый труд.

Надо сделать историю искусств обязательным предметом с экзаменом, начиная со школьной скамьи. А еще лучше с ознакомительных уроков в детском саду. Тогда люди будут закалены и подготовлены к восприятию выставок классического и современного искусства. В целях популяризации на каждом радио и телеканале хотелось бы слышать больше живых бесед с авторами в спокойном, неспешном режиме, кроме анонсов. Для этого нужны тонко чувствующие интервьюеры, а таких мало.

Время у холста – это бессмертие

Как изменился мир украинского искусства со времен как я начала писать, не заметила. Живу внутренней жизнью. И там много изменений. Всё стало более уверенно и оправданно.

Я живу с продаж своих работ. С каждым годом моей деятельности поклонников творчества становится больше. И желающих и покупающих тоже больше.

Маркес с его романом «Сто лет одиночества» — моя настольная книга с 13 лет. Постельные сцены там необычайно убедительны и мистичны. Есенина люблю сейчас страстно: «Голубая кофта, синие глаза, никакой я правды милой не сказал…»

У моих героинь часто отсутствуют глаза, или же они потом появляются, но в каком-то неожиданном месте: на руках, на сосках etc. Во-первых, это средневековое «замужество не  глядя», когда люди могли посмотреть друг на друга впервые чуть ли не в первую брачную ночь. Во-вторых, глаза – это душа. А душа на моих картинах появляется спонтанно, нередко ее может быть очень много, а иногда ее можно не заметить. В любом случае, все детали на моих работах неслучайны.

Мой папа отправлял меня маленькую за хлебом. Перед выходом я его спрашивала: «А деньги?». Папа отвечал: «С деньгами любой сможет! А ты попробуй принеси хлеб без денег!». Вот так, в течение моей арт-деятельности, я пробую добыть хлеб без денег

В своих работах мне нравится использовать аллюзии и отсылки к древнему искусству и литературе. К примеру, на одной из моих первых картин рассказана история о ветхозаветном персонаже царе Соломоне и царице Савской. Она наведалась к нему в гости для того, чтобы они воссоединились. Он же был наслышан, что у нее неземные ноги и подготовился к приезду. Сделал в замке стеклянный пол, под которым плавали ужасные рыбы. Она испугалась и приподняла полы платья и его взору открылись ноги, покрытые волосами. Так их любовь началась из того, что он прислал ей средство от этого покрова. Моя картина так и называется «Депиляция или ноги царицы Савской»

Надеюсь, Стас Волязловский меня простит. Я была куратором выставки «Золотой дождь», и Стас был одним из первых, кто согласился в ней участвовать. Он выставлял фото-автопортреты фаллоса, между которыми плавают маленькие уточки. Мы многое обсуждали по телефону, и сначала все было хорошо. Но затем я прислала ему фото экспозиции, он был ужасно недоволен. Он настаивал на том, чтобы было предоставлено пневматическое ружье и бинокль, чтобы публика могла целиться в уточек. Ружье ему не понравилось, а бинокль мы не успели раздобыть. Стас был раздосадован, да так, что не стал забирать свои работы, и они канули в лету.

Главная цель существования — это максимально качественно делать то, что ты умеешь. Выявить свой талант и с достоинством нести его

«Ненасытная» — это центральная фигура, арт-объект моей последней выставки. Это кукла с огромным ртом и бюстом, длинным, как у червя, черным туловищем, и ногами, подвешенными к потолку. Она пьет чай или водку. И ей то ли хорошо, то ли плохо. Это моя главная цель — противоречие чувств.

Важны чистые полы. Работа начинается с мытья пола.

Когда я училась у Гонтарова в мастерской, он мне сказал, что даст отмашку, когда из меня получится художник. Рисую два года, рисую три года, а отмашки нет. И я думаю: «Господи, неужто я бездарность?». И пока я думала, что я бездарность, я очень много трудилась, я копировала итальянские фрески: Джотто, Мазаччо etc. Это были мои настольные книги, и если меня сейчас разбудить ночью — я могу нарисовать все, что угодно. Не глядя, без стирательной резинки. А отмашки не было, как оказалось, потому что мастеру было одиноко, и он не хотел, чтобы я покинула его мастерскую.

Я работаю без одежды. 

В мировом искусстве есть ориентиры, безусловно. Сейчас это: Луиза Буржуа, Аннет Мессаже, Ники де сен Фаль, Антуанн Ватто, Френсис Бэкон.

Меня волнует красный цвет. Он символизирует Любовь. В разных ее проявлениях. С пяти лет в изостудии я рисовала человечков и покрывала их красным. Недавно Олеся Авраменко подарила мне красную помаду. Без красной помады не проходит ни один день Нины Мурашкиной.

И форма и смысл. Для меня это важно не только в искусстве. Во всем. В людях, одежде, еде, растениях, поцелуе…

Работаю «запойно». Могу неделю не выходить из дома, пока не закончу картину. А когда выхожу, заново учусь жить и разговаривать с людьми. Как будто прыгаю из окна и выживаю

Главная цель cуществования — это максимально качественно делать то, что ты умеешь. Выявить свой талант и с достоинством нести его.

Я часто получаю отказы, отказы от желанных мной людей. Эти отказы я использую как катализатор движения в творчестве.

В детстве меня отдали «на спорт»: лыжи, бег, волейбол. Но у меня плохая реакция – я не успеваю протянуть руки и мяч летит в голову… И я попросила  отдать меня в первую изостудию. Мне было пять лет, туда брали с семи, так и записали, что мне семь. Там было очень-очень хорошо. Можно было рисовать тела, которые меня уже тогда влекли и покрывать их красным цветом.

Министр культуры? Ну, он огромный… А, нет подожди, это мэр города. А кто сейчас министр культуры?…